Сны чужие (часть 1: главы 3,4)
Глава третья
- Слушай, Кьес, а как это… ну… когда атакует урд-лава сэй-горов?..
Кьес-Ко отвечает, не поворачивая головы. Это признак зрелости и внутреннего равновесия – говорить не поворачиваясь к собеседнику, когда идешь или едешь верхом. Зато если уж ты беседуешь сидя или стоя, то старайся смотреть другу прямо в глаза, открыто и честно, как равный равному. А говоря со старшим, приспускай до половины веки или смотри собеседнику в грудь, демонстрируя уважение к его старшинству…
- Атака двух сотен сэй-горов на урдах – это страшно. Лохматые разбегаются медленно, но уж когда наберут ход, удар получается небывалый. Обороняющееся войско бросает назад на полсотни шагов, а передние шеренги расшибает о щиты задних… Правда, и останавливаются они так же медленно, да и править урдом на полном ходу едва возможно. Зато при верховом ударе один урд стоит троих спиров.
- Ты ведь видел это сам, да?
- Я участвовал в стычке с сэй-горами семнадцать лет назад, когда они напали на заставу Шри-хад. Нас там было восемь сотен против пятнадцати.
- И что?
- Наш меот-кортэг, Ригор, выставил на флангах две руки лучших в гарнизоне стрелков. Когда сэй-горы хорошенько разогнались, их авангард просто выкосили стрелами. Первые ряды смешались, основные силы увязли в них, как кулак в песке, и остановились. Урды мощны и толстошкуры, но ноги у них вполне уязвимы для аркских луков. Когда лава остановилась, мы ударили по ним сами. Один спир в ближнем бою стоит трех урдов, а один барск-спирхэд – пятерых сэй-горов…
- Скажи… А как это… Когда дерешься по-настоящему?… Когда твоя жизнь – против другой жизни?
- Хм… Если дерешься со сверстниками за отцовский кинжал, кости никому не ломаешь и крови льется не больше, чем может насочиться из разбитого носа, или разодранного локтя. И ошибаться можно; худшее, к чему приведет твоя ошибка – это лишняя ссадина. Если же ставка в драке – жизнь, тут уж ошибаться нельзя. Одно неверное движение, и ты мертв… Остальное же – дело мастерства. Настоящий бой, чаще всего, бывает проще учебного…
- А ты убил кого-нибудь в той стычке у Шри-хад?
- Хм… - снова произносит Кьес-Ко и многозначительно замолкает, а Эки приходится додумывать продолжение, жмурясь от зависти и восторга предположений.
* * *
Эки-Ра ехал в Вирт-Хорл, сопровождаемый наставником и двумя десятками отборных спирхэдов. Через два дня ему исполнялось двадцать лет. Он готовился вступить в возраст Разума.
По аркским традициям любой фэйюр в первые десять лет своей жизни переживает время Пробуждения. Личность просыпается в новорожденном теле, открывает глаза, рассматривает окружающий мир, учится ходить, говорить, жить. Следующие десять лет – годы Движения – юношей мужского пола обучают ремеслам, наукам, воинскому искусству. Это годы, когда молодому организму требуется двигаться, чтобы познавать и познавать, чтобы двигаться правильно. За возрастом Движения следует время развития Разума, после пятидесятилетнего рубежа переходящее в годы становления Мастерства, а разменявшие последнюю четверть столетия считаются достигшими возраста Мудрости. Именно к этому возрасту завершается становление Избранных Дара и для них время будто начинает отсчет заново, последовательно проходя все периоды первой половины жизни, от Движения, до Мудрости. Мудрости Мудрых достигали единицы. О каждом из двухсотлетних старцев рассказывались легенды и даже говорили, будто перешагнувших этот рубеж ожидает дорога в Вечность…
У Эки-Ра Дара не было. Ну, не то чтобы не было совсем, но того что имелось никак не могло хватить чтобы стать одним из Избранных. В роду правителей Северного Арка вообще почти не знали сильных издаров. Ходили, правда, слухи, будто Бьер-Рик, младший брат Грид-одра, отца Эки, проявлял некоторый талант, но… Кто же сможет проверить слухи, касающиеся своенравного Бьер-Рика, последние пять лет почти безвылазно сидевшего в родовой крепости Нага-Рукх?
* * *
- Кьес, а каким был Сард-одр? Ты ведь знал его.
Вопрос этот нолк-лан слышал от юного хальгира в последний раз четыре года назад. Они тогда так же, как и теперь проезжали мимо построенного дедом Эки гигантского акведука, снабжающего Арк-Хорл и Вирт-Хорл чистейшей водой прямо из высокогорной реки.
- Сард-одр был сильным хорлом, - говорит Кьес-Ко, - Он был похож на этот акведук, свое детище – прочный камень снаружи, а внутри живой бурный поток.
- Знаю, он был великим воином, - заявляет серьезно Эки. В его голосе слышится гордость. Еще бы – ведь речь идет о его деде, Сард-одре, твердом как камень и бурном как поток…
«Власть не испортила его с годами, - вспоминает Кьес-Ко, - не сделала его своим рабом. Странное дело – он действительно не любил власть, но умел использовать ее и сохранять у других веру в правильность своих поступков. Сард и впрямь был очень сильным и очень жестким в своих решениях… иногда до жестокости. Его сын, отец Эки, многое унаследовал из этих черт, но не сохранил и половины той твердости, что имел Сард-одр. Сэй-горы боялись старика как степного пожара. Он правил Долиной почти семьдесят лет. За все это время «погонщики урдов» приходили с немирьем дважды и дважды уходили битые, без славы и добычи.
А еще он выстроил незримую стену между собой и своей женой. Она так и не простила ему до конца своих дней резни в Перт-Сар, где великий хорл задавил в зародыше так и не начавшийся бунт гордых западных акихаров. Сард-одр был сильным правителем, но плохим дипломатом. Договору с тамошней знатью он предпочел демонстрацию силы. И восемь знатных барсков в одну темную ночь стали жертвами «ночных вольпов», убийц с аркских дорог. Среди убитых оказались и двое родственников матери Грид-одра. Она не смогла точно узнать, был ли муж прямым виновником их смерти, но подозрение навсегда отравило им совместную жизнь… Жаль, что в семейном отношении сын оказался так же похож на отца, как и во всем остальном.»
Кьес-Ко хорошо помнит все это, ибо уже тогда, почти полсотни лет назад, он, молодой виша-рух, учил воинов хорла искусству боя. Именно он готовил тогда отряд «ночных вольпов» и был одним из немногих посвященных в тайну Перт-Сарской резни… И зная, и помня о тех событиях, он никогда бы не стал рассказывать про них Эки. По крайней мере, не сейчас.
* * *
Отец Холод в Долине окончательно сдавал свои права на владение Матери Жизни. Он еще ворчал и постоянно ссорился с ней, не желая мириться с издревле установленным Законом, но поделать ничего не мог. Камадиль-весна, дочь Матери и Отца, вошла в Арк радостной светлой волной. Пока Великие Родители выясняли свои непростые отношения, править над Виар-Та-Мирра приходилось ей. Их ссоры огорчали чувствительное нежное сердце Камадиль и тогда она плакала, заливая землю прохладными дождевыми струями. Погода менялась едва ли не каждый день. То светило солнце, то небо вдруг затягивали угрюмые тучи и стена ливня прибивала к едва отмерзшей земле все, что было едва тоньше молодого деревца-энбаль. Иногда с неба еще сыпался снег, а по ночам Отец тайком пробирался в Долину и затягивал лужи во дворах тонким слоем узорчатого льда.
Несколькими днями ранее Седобородый вдруг разбушевался не на шутку и в Долину из-за Гор Надежд ворвался буйный Хэ Отзывов нет Добавить отзывДобавлено: 24.09.2005 12:20:00 Создано: 23.09.2005 Относится к теме: Фантастическая Относится к жанру: Роман
|
Темы
